Сегодня выдался замечательный день.  Мария проснулась задолго до суетливых калф, она успела помечтать и вдоволь понежиться, перед тем как десяток служительниц гарема шустро влетел на сонную террасу и принес за собой шум и движение. Невольницы нехотя просыпались, недовольно цыкая, и сразу включались в работу. Постели в мгновение ока были убраны, а на террасе был наведен порядок. Это яркое солнышко побуждало девушек работать быстрее. Дел – великое множество, а ведь и поиграть хотелось.
И вот, дела доделаны, небесное светило в зените и остались лишь уроки, пролетавшие в один миг для любознательной и прилежной Маро.
К радости гречанки, ее талант к музицированию не оставили без внимания. Серкан ага организовал с разрешения Валиде Султан хор, в который вместе с другими невольницами попала и Мария. Занятия проходили весело и увлекательно. Ага любил заинтересовывать девушек, за что все его очень любили и считали невероятно талантливым человеком.
Знакомый голосок остановил процессию рабынь, подгоняемых проворным Серканом. Мария осторожно повернула голову к источнику звука и ни капли не удивилась. Её славная крымская царевна лучезарно улыбалась во все свои тридцать два. Она словно это летнее солнышко освещала все вокруг. Вероятно, великая Хафса Султан, так сильно любила свою племянницу не только из-за кровного родства. Добрый нрав, бунтарство, покорность, красота – в Айбиге сочетались озорной мальчишка и нежная девушка.
Серкан ага не мог долго противостоять всеобщей любимицей и отпустил довольную Марию. Она представила ворчащего себе под нос евнуха и заставила себя сдержать смех. Зачем зря обижать доброго человека.
Конечно, занятия музыкой девушка очень любила, но как не обрадоваться разговору с добрым другом?
- Айбиге хатун! Как я рада вас видеть, - рабыня дружелюбно улыбнулась, - Вы сегодня прямо светитесь, так и хочется вас обнять! И этот цвет невероятно вам идет.
Маро вне покоев обращалась к крымчанке официально, дабы никто из Султанш не услышал и не прогневался на девушек.
- Ах, турецкая музыка! Я полюбила ее даже больше своей родной, - Мария блаженно вздохнула и закрыла глаза, рискуя врезаться во что-то и разбить нос.

- Как я могу забыть родные песни, Айбиге? Они ведь у меня в крови! – Мария смущенно опустила глаза вниз, - У нас с Зюмлютом хорошие отношения, я у него одна из лучших учениц. Я очень полюбила турецкий язык, и не сопротивляюсь, как некоторые строптивые рабыни. Да и на занятиях всегда весело, ну, по крайней мере, мне. Узнавать что-то новое для меня только в радость. Да и это гораздо лучше уборки!
Девушка подавила улыбку, глядя на разбегавшихся в стороны болтушек. Странно, что уборка еще не была закончена. Обычно к обеду все уже убрано даже в банях.
- Действительно, лучше поторопиться. Калфа сегодня жутко вредная, кажется ей кто-то испортил настроение с утра. Не иначе госпожа отчитала за какую-то оплошность, - она сочувственно улыбнулась. Грустно, когда кого-то ругают. Особенно, если за всякую мелочь. За слишком горячий суп или слишком холодный шербет. Султанша гневается на служанок или калфу, калфы и служанки срываются на рабынях. Почему-то становясь госпожами женщины, забывают время, когда сами были простыми невольницами, которым неоткуда ждать помощи.
Покои крымской царевны очень нравились гречанке. Небольшие, но очень светлые и уютные. Цвета, в которых выдержан интерьер, очень успокаивают глаза, уставшие от ярких нарядов наложниц. Маро была здесь уже не в первый раз, и заприметила некоторые изменения в расположении мебели. Возможно, столик переставили в другое место, а возможно зеркало. Понять теперь было трудно.
- Спасибо за гостеприимство, Айбиге. У тебя здесь как всегда уютно и спокойно. - рабыня шумно выдохнула и осторожно присела на край дивана, - Как я рада, что мы, наконец, скрылись от любопытных глаз. Девушки в гареме перестали быть такими дружелюбными. Я не могу найти причины, и меня это очень огорчает.
Мария даже и не представляла, что могло послужить такой переменой по отношению к ней. Раньше она могла весело щебетать с любой невольницей, а теперь большинство весело щебетало о ней.  Девушка последовала примеру подруги, взяла чашу с напитком и с интересом посмотрела на крымчанку. О чем она? К чему ведет этот разговор? Невольница отпила и тут же прикрыла рот рукой. Внутри все похолодело, и она вновь посмотрела на подругу, но уже с испугом. Как? Как она догадалась? А если догадалась не только она?
- Что же будет с султанзаде? Что же теперь будет?  – последнюю свою мысль Маро произнесла вслух и закусила губу, стараясь сдержать слезы и не показать весь ужас, всколыхнувший душу,  - Айбиге, насколько опасны наши чувства?
Рука девушки предательски задрожала и бокал с шербетом упал на пол. Она попыталась успокоить себя, уговаривая внутренний голос, что ничего плохого они не сделали. И действительно, что плохого в их чувствах, что опасного?

Отредактировано Мария (2017-02-24 00:25:19)

Брови Марии изогнулись под немыслимым углом и забрались высоко на лоб от удивления. Она подозревала, что прекрасная Афифе Султан готовит ее к чему-то, но особого значения не придавала. Грустно, очень грустно и очень жалко, ведь, как оказалось, большинство её неплохих собеседниц в гареме – лицемерные пустышки, старающиеся выдавать себя за благочестивых девиц. Даже Маргарита, ее Маргарита, которая прибыла в этот османский дворец из одного монастыря с Маро, перестала так тесно общаться. Начала украдкой отводить взгляд во время разговора, всячески отнекивалась от бесед. Если бы не сиятельная госпожа и не крымская царевна, гречанка бы давно завыла от тоски и долгого молчания.
- Айбиге, милая моя подружка, что хорошего в жизни наложницы? Если в жизни верной служанки я вижу смысл, то, - Мария сделала многозначительную паузу и покачала головой, - Я бы не хотела быть частью гарема нашего достопочтенного Шехзаде Мустафы. Как можно… Как можно быть с человеком, которого ни разу не видела?
Гречанка посмотрела своими грустными голубыми глазами в карие глаза подруги и стыдливо отвела взгляд. Царевне повезло родиться в такой знатной семье, с которой считались. Она не рабыня, она не в гареме. Ее судьбой не станут распоряжаться так вольно, как судьбой невольниц. Она свободна, в конце концов! Айбиге никогда не сможет понять всю печаль и боль Марии.  Марии – не человека. Марии – вещи, которую можно безнаказанно убить, продать, подарить...
- Ты права, милая моя Айбиге. Правда, - девушка замолчала, восстановила дыхание, пытавшееся сорваться в рыдание, и вытерла слезы ладошкой, - Я совсем не знаю, как с этим бороться. Сулейман, - Маро осеклась. Кто она такая,чтобы называть племянника султана по имени? Даже если он в нее и влюблен, даже если эти чувства взаимны, он член великой Династии, а она лишь никчемная рабыня.
- Султанзаде ведь первый мужчина, отнесшийся ко мне нормально. Ты ведь помнишь мою историю? Я никого кроме своих братьев до 8 лет и не знала, а потоми они сгинули в пламени. Потом были лишь дерзкие завоеватели укравшие меня из монастыря. Я не жалуюсь, здесь мне нравиться даже больше, чем у сестер, но на добрых людей они совсем не похожи. А султанзаде, он.. Он стал мне верным другом, братом, возлюбленным. Как можно вырвать его из души, из сердца? Я не знаю, как, совсем не знаю. Прости меня за сбивчивую мысль, это чувство настолько удивительно, что у меня не получается описать его тебе.
С таким не хочется прощаться и такое не хочется терять. Быть может, это и вовсе не влюбленность, но как понять, если ты и не влюблялась никогда? Сын Халиме Султан красив, добр, нежен и ласков, как здесь устоять такому юному, неопытному девичьему сердцу? В самом деле, не в евнухов же влюбляться.

Отредактировано Мария (2017-02-27 00:20:09)