Бежать, пока ноги еще крепки, а сердце, надсаженное быстрым движением, еще не выпрыгнуло из груди. Бежать, неизвестно куда, но как можно дальше от несчастливого будущего. Чужая земля никогда не сможет стать родной, как бы ни пытались убедить в том здешние наставники. Ей говорили, что она красива, но Неждана и без чужих слов это знала. Ей говорили, что она умна, что касалось Дмитрова и прошлой жизни, то княжна была и в том уверенна, но в новой бытности постоянными спутниками были непонимание и недовольство, что приходилось тщательно прятать за маской отчужденности и холодного безразличия. Словам чужаков верить нельзя – это девица знала всегда, но только почему так хотелось цепляться за обещания турков, суливших светлое будущее. Потерявшему опору нужна цель в жизни, вот и Февронья решила сделать все, дабы добиться почета и уважения в будущем. Дома-то это и не требовалось, все знали дочь Добромира, и восхищались на все лады ее мудростью да статью. Дама… На родной земле все было проще, только возврата уже не будет. Некуда…
***
Сентябрь в том году был теплым и славным: самая лучшая пора для свадеб. Еще сегодня утром Неждана сидела в темном уголке, накрытая красным скорбным покрывалом, принадлежащем еще прапрабабке по линии матери. Еще сегодня повторяла слова древней песни, оставленной в наследство предыдущими поколениями.
Отворились воротечки на пяту, на пяту
Василько-то едет с милостью, с милостью
Тысяцкой едет с поездом, с поездом
Василько едет с молодой, с молодой
С молодой Февроньей Осиповной, Осиповной
Живи, живи батюшка век без меня, век без меня
Без молодой Февроньи Осиповны, Осиповны
Без молодой Февроньи Осиповны, Осиповны... (*)
Только вот не знала, что придется бежать по лесу, скрываясь от пожарища в густой и негостеприимной чаще. Свадебный сарафан из тонкого полотна совершенно не защищает от промозглого ветра и дождя, подол путается и цепляется за ветви, замедляя бег, сердце буквально выпрыгивает из груди, надсаженное быстрым бегом. Только вот все усилия оказываются напрасны: бесполезно девке тягаться с дюжими воинами в ловкости и выносливости. Жадные грубые руки кажутся непереносимыми, и кто бы знал, что могло произойти, если бы пытку не прервал властный голос московского князя, которого с некоторых пор люто ненавидела Неждана.
***
С каждой минутой ночь окутывает совершенно незнакомый город. И только сейчас все отчетливее подает голос страх. Верно ли она поступила, поддаваясь глупому порыву? Но славянка встряхивает  белокурыми локонами, пытаясь прогнать червячка неуверенности, подтачивающего решимость. Ничего страшного, что идти некуда. Уж лучше сделаться скиталицей, чем стать собственностью того старикашки, алчно поглядывающего на молоденькую рабыню. Кажется, ее не планировали отдавать тому паше, но познаний в языке хватило, чтобы понять: кругленькая сумма сделала торговца гораздо сговорчивее. Ни к чему ждать, пока ее запрут в гареме владельца, гораздо лучше воспользоваться последним шансом.
И все-таки силы не бесконечны, а в благословенной тишине улиц отчетливо слышны тяжелые шаги. Наверняка патруль, не стоит попадаться чужим на глаза. Первый порыв княжна силой воли в себе подавляет. Ни один темный закоулок не гарантирует безопасности. Нужно проявить смекалку. Но шаги приближаются, и решение нужно принимать как можно быстрее. Инстинктивно пятясь в темноту, девушка натыкается спиной на шершавую стену. И вторая мысль кажется уже спасительной. Нужно лишь вспомнить детство и веселые игры с братьями. Помнится, мать была недовольна, когда дорогое дитятко порвала праздничный сарафан, свалившись с раскидистой дикой яблони. Ткань конечно было жаль, но плоды оказались вкусными, а пироги с ними справными. Дома турков устроены так, что перебраться на стену труда не составило, хватило лишь нескольких минут. Патруль приближался, и девушка замерла, надеясь на спасительную темноту и грубый серый плащ, скрывавший ее простое платье цвета вызревшего льна, какие обыкновенно носили все рабыни, обучавшиеся у Тахир-аги. Воины удаляются, но сердце княжны не желает униматься. Противная слабость сковывает все тело, от былого возбуждения нет и следа. Сейчас славянка скорее походит на нежную девочку, на долю которой выпало слишком много приключений, и далеко не все из них были приятны. Но времени на слезы нет. Пара мгновений, и Неждана заставляет себя двинуться дальше. Светло-русые волосы скрыты под капюшоном, полы плаща и платье приходится немного приподнять, чтобы ноги не путались в ткани. Хвала Богам, что совсем недалеко от стены есть крыша какого-то здания, можно попробовать перебраться туда. Вопреки ожиданиям, звук прыжка оказывается слишком гулким в ночной тишине, или самой беглянке сейчас так кажется. Только бы дружинники не вернулись, - проносится в голове. Но поток мыслей сменяется самой настоящей паникой, поскольку настил под ногами оказывается непрочным, и девушка безуспешно пытается удержать равновесие. Падение на землю-матушку сложно назвать гостеприимным, но милостивые боги подарили страдалице подстилку. Не сказать, что мягкую, но все же лучшую, чем вымощенный камнем двор. Правда и этому порадоваться не суждено, поскольку новообретенный коврик оказывается норовистым, как батькин вороной Уголек, за попытку оседлать которого Февронья получила на орехи в пятилетнем возрасте.
Отвечать на вопросы ничком распростершись на камнях, да еще и под сталью было не совсем приятно, но мужчина, видимо, угадав ее чувства, нож убирает. Хорошо бы еще он оказался мороком, зеленым огоньком на болоте, заманивающим путников. Тогда бы и объясняться не пришлось.
- Мое имя не имеет значения, Эфенди, - голос предательски дрожит, и княжна этим фактом весьма недовольна. – Упаси Аллах, - в очередной раз напомнив себе, что иноверцам такой оборот речи гораздо привычнее, - Я впервые вас вижу, и скажу больше. Если вы сделаете вид, что меня не увидели, то тем самым преподнесете мне щедрый подарок.
Февронья, охая, заставляет себя сесть, механически потирая ушибленный локоть, и совершенно не замечая, как капюшон, упавший с головы, открыл ее лицо и обнажил светло-русые кудри, упавшие на плечи. Сейчас бы встать и гордо удалиться, воспользовавшись замешательством незваного зрителя, но попытка с треском проваливается, когда ногу простреливает жгучая боль, да такая, что на глаза невольно наворачиваются слезы.
_________________
(*старинная обрядовая свадебная песня, дошедшая до наших времен.
** Касаемо имен, у русичей вплоть до конца 19 века было абсолютно типичным брать христианское имя при крещении, но дома пользовать сохранившееся с язычества. Отсюда два имени у Айнур и два имени упомянуто у отца: Добромир и Осип)

Отредактировано Айнур Хатун (2017-04-02 22:51:40)