Не трави в себе то, что так крепко с тобой срослось.
Мы учились обжигу глины, сварке металлов, росписи по стеклу.
Только переплавлять самих себя - для нас неподвластное ремесло,
Потому что свою живую ткань менять - это высшее из искусств.
(Яна Авдеева. То ли сказки, то ли были)
Каждый хоть раз в жизни думал, что близок к пределу. У каждого он свой. Случайно разбитая чашка, смерть любимой канарейки или что-то более серьезное. Загадка жизни в том, что каждая из сложных ситуаций кажется финалом, испытанием, вынести которое не представляется возможным. Но большинство трудностей закаляют, учат стойкости и терпению. Жаль, что осознаешь это уже спустя какое-то время, и для каждого события временной промежуток разнится. Прошедшая ночь стала финальной точкой в списке трудностей. Фелисия совершенно искренне ненавидела себя за слабость. Только слабый духом склонен искать себе оправдание, а гордая жена покойного фрайгера нежной барышней не была уже в силу воспитания. Да и можно ли обвинить в чем-то мужчину, иноверца, обошедшегося с ней достаточно милостиво и терпеливо? Если только в том самом терпении и неумении пройти мимо чужой беды. Неприятно признавать, но все могло обернуться гораздо печальнее, если бы у Господина оказался более крутой нрав. Об иных исходах думать не хотелось. Если бы хватило смелости, то вдова бы сдержала клятву ценой собственной жизни. Не сумела довести начатое до конца. Ее гордость на деле и гроша ломанного не стоила. Губы кривятся в подобии горькой улыбки, пока девушка покорно следует за сопровождавшими ее калфами. Рабыню увели рано утром, когда Шехзаде еще спал, и венгерка была искренне рада этому. Представить невозможно, как встречать темный внимательный взгляд османского принца и сдерживать рвущийся наружу страх. Вообще непонятно, как вести себя с тем, кто делил с тобой ложе, но не являлся тебе никем… господином, имеющим право воспользоваться подарком. Разница взглядов – огромная пропасть, перебраться через которую не представляется возможным. Для большинства она будет счастливицей, которая несерьезно отнеслась к выпавшему шансу. Пересуды в данный момент совершенно не волнуют, а вот внимание к своей персоне вынести гораздо труднее. Еще несколько мгновений назад новое имя рыжеволосой рабыни заставило служительниц удивленно переглядываться.
Калфы шепчутся, гадая, выкажет ли шехзаде свое расположение новой фаворитке красивыми подарками или столь нехитрым образом наказал строптивицу за неповиновение, но Фелисия не пытается даже вслушиваться в пустую болтовню. Служительницам тоже требуется развлекать себя чем-то, и сейчас источником словесных упражнений стала ее персона. С таким же успехом женщины могут обсуждать абсолютно любую тему, подвернувшуюся под острые язычки.
После бурной ночи хотелось лишь тишины и покоя, что в стенах султанского дворца уже  практически невыполнимо. Вопреки ожиданиям, бани не были пусты. Видимо, еще несколько девушек были допущены до водных процедур в обход устоявшегося уклада. Но несколько любопытных взглядов еще не самое страшное, -  «утешала» себя новоявленная наложница, - настоящее веселье начнется, стоит только мне показаться в общих комнатах.
Казалось, что боль была абсолютно везде. Так обыкновенно чувствуют себя люди после дальней пешей дороги. Жар, исходящий от воды, в сочетании с бессонной ночью утомляли, и венгерка позволила себе на несколько минут прикрыть глаза в попытке справиться с накатившей слабостью. Хамам вообще не относился к списку приятных впечатлений. Помнится, в первый свой приход сюда рыжая едва не лишилась чувств из-за последствий ранения.
- Аллах! Аллах! Ты только взгляни на себя, - подоспевшая калфа, отвечающая за бани, тормошит не желающую открывать глаза девушку. – Ничего, еще пара ночей с шехзаде, и привыкнешь. Ни одна женщина еще не умирала от мужского внимания! – за недолгое время общения с Наргиз Калфой Фелисия успела усвоить, что подобные речи не были попыткой ее обидеть. Темноволосая банщица была чудовищно прямолинейна и предпочитала честно выказывать свои мысли. Удивительным образом при этом не подставляя свою персону под обвинения о неподобающем поведении. Незаменимый навык выживания в гареме, до которого самой венгерке как пешком до звезд. Калфа ненадолго удаляется, но только за тем, чтобы принести какие-то приятно пахнущие флакончики из темного стекла.
- Мазь для твоих ступней. Не спорь, пригодится. Да и массаж явно не помешает.
Аккуратные прикосновения Наргиз расслабляли и дарили зудящим ногам долгожданную прохладу. – Рано расслабляешься, - вездесущая банщица легким, едва заметным кивком, указывает на примостившуюся недалеко девушку. – Вот и тебя проведать пришли. Знакомься, Нисаем Султан. Именно ей ты перебежала дорожку нынешней ночью.
Голос Наргиз тих, но Фелисия вполне может расслышать предупреждение. Султанша решила посмотреть на новоявленную соперницу? Вполне предсказуемо. Вопрос лишь в том, что никто не поверит в добрые намерения названной этой ночью Мерием, как бы вдова об этом не твердила.
Все, на что сейчас хватает сил, это встать ровно для того, чтобы кивнуть матери наследника шехзаде и склониться в кратком вежливом жесте. В банях весь церемониал можно не выполнять, хватит и такого проявления уважения по отношению к старшей.

Петушки распетушились,
Но подраться не решились,
Если очень петушиться,
Можно пёрышек лишиться.
Если пёрышек лишиться,
Нечем будет петушиться.
(В. Берестов «Петушки»)
Чем заняты обыкновенно дети? Многое, конечно, зависит от сословия и места рождения этих самых детей, но играют абсолютно все. Даже взрослые играют, правда, по собственным правилам, да и развлечения их порой далеки от невинных забав. Даже множество обязанностей, возложенных на обитательниц султанского гарема, не могли отбить у женщин и девушек охоту играть. Вот и предавались прекрасные барышни увлекательному занятию со всем возможным порывом, свойственным мечтательно-изобретательным натурам. Но игры эти ни в какое сравнение не шли с наивными детскими развлечениями. Подсыпать толченое стекло в обувь соперницы или оклеветать так, что жертва наговора вовек не сможет отмыться? Здесь это практикуют, не нужно даже спрашивать. Вполне достаточно встретить взгляд пары рабынь, заметивших очередное красивое платье на ком-то из девушек. Никто и никогда не разболтает своих тайн, но порой необходимо лишь внимательно смотреть. Именно это любила Фелисия еще в прежней жизни. Смотреть со стороны, подмечать мелкие, невзрачные детали и делать собственные выводы.
Стоит лишь рыжеволосой занять свое место, а Султанше обратить свой лик в ее сторону, как в хамаме воцаряется мертвая тишина. Ни одна из присутствующих здесь девушек не желает пропустить хоть слово из, бесспорно интересной беседы. В том, что она состоится уже, кажется, никто не сомневается. Вопреки опасениям, Наргиз не оставляет венгерку в одиночестве, лишь перемешается так, чтобы не мешать беседе двух наложниц старшего в Династии шехзаде. Дать совет калфа сейчас не может в силу своего положения, но усиленный нажим на плечо, которое женщина разогревает, уже является призывом к осторожности.
Наверное, две женщины сейчас напоминают окружающим запертых в узком пространстве петухов, охотчих до драки. Не дождутся, - про себя отмечает Киш, - Любимица шехзаде видится дамой благоразумной, потому устраивать склоку на глазах кого бы то ни было не станет. Выводы основаны исключительно на умении темноволосой красавицы себя преподнести, но Фелисии кажется, что она не сильно ошиблась в прогнозах. Нисаем присаживается рядом, и венгерка мысленно уговаривает себя не делать глупостей.
- Верно, госпожа. Такое имя мне было подарено при рождении, - ответная смущенная улыбка на миг озаряет лицо. – Но после сегодняшней ночи шехзаде было угодно назвать меня Мерием. Кто я такая, чтобы противиться воле господина. Так что, Мерием, госпожа.
Хватка банщицы на плече постепенно ослабевает, но жена покойного фрайгера готова поклясться, что от настойчивых касаний на бледной коже останется пара-тройка синих следов. – И здесь вы правы, несравненная. Меня преподнесли в дар шехзаде менее месяца назад, так что я не успела до конца освоиться с местными обычаями. Но этого времени вполне хватило, чтобы услышать о вашей красоте и изяществе, - Фелисия чуть склоняет голову в знак почтения любимице господина. Какая жалость, что этой девушке нельзя сказать все так, как есть. Не поймет или просто не поверит. В стенах дворца мечты о ком-то из господ являются навязчивой идеей. А красота и успех порой порождают манию преследования.
- Для меня честь беседовать с самой Нисаем Султан и ее участие в моей судьбе льстит, - нужные слова не сразу подбираются в турецком языке, но рыжеволосая усиленно сражается с трудностями. Надо будет попросить Фатин помочь с возникшими вопросами, иначе ей здесь не выжить. – Мое здоровье придет в норму, госпожа. Лекари утверждают, что это сказываются последствия ранения.
Возможно, в иной обстановке и без посторонних ушей Киш попыталась бы поговорить откровенно с первой наложницей шехзаде, умоляла бы отвлечь внимание молодого человека каким бы угодно способом, но присутствие чужих ушей такого шанса не давало. – Что же касается разговоров обо мне, уверяю вас, что быть объектом столь пристального внимания не так приятно, как может показаться с первого взгляда.
Встряхнув влажными волосами, венгерка пристально смотрит в глаза темноволосой счастливице.

Любая птичница расскажет вам о том, сколько шуму способны навести два петуха, оставленные в одном курятнике. Выдранные перья, хлопанье крыльями и самый настоящий поединок острыми клювами только начало. Одним столкновением дело не ограничится. Сколько не растаскивай драчунов по разным углам, а все решиться лишь со смертью одного из них. Султанский гарем был похож на тот же самый курятник, с той лишь разницей, что бедный мужчина, исполнявший роль петуха, даже порой и не подозревал, на что готова пойти стайка вверенных ему наседок. Курочки же, как истинно глупые птицы, чаще всего усложняли собственную жизнь, навлекая на свои головы самые разные беды. Легко наблюдать со стороны, но оказаться в этом водовороте... и этого мало, нужно было еще удостоиться внимания юной султанши, родившей первого сына Господину. Последние сутки были слишком богаты на события, рыжеволосая могла ассоциировать себя лишь со сваренным в компоте яблоком, которое успел обглодать лакомка, охочий до сладостей. Усталость не могла стать советчиком в столь щекотливой ситуации, потому необходимо утроить усилия, дабы держать собственный язык и разум под контролем. Если верно вести себя, то подобного испытания не повториться.
Конечно же Нисаем опасалась и это опасение было связано не столько с уже успевшей сомнительно прославиться непокорной рабыней, сколько с неизвестностью. Как бы силен не был человек, а неожиданные обстоятельства каждого заставят остановиться и задуматься о дальнейшем течении жизни. Султанша прекрасно контролировала себя. Ни один посторонний взгляд не заподозрил бы в этой беседе ничего плохого. Так со стороны могли выглядеть две подруги, коротающие свободное время в обществе друг друга. Только вот Султанша и новая фаворитка дружить не могли. В гареме никто не может быть уверен в завтрашнем дне. Какой бы прекрасной и воспитанной не была Нисаем, а на ее место ежедневно метило слишком много амбициозных хатун. В такой ситуации невольно начнешь думать о самом плохом. Откровенно говоря, Фелисия не испытывала злости или ревности. Во-первых, для того, чтобы кого-то ревновать, нужно любить или иметь право на человека. Ни того ни другого дано не было. А во-вторых, Нисаем вызывала невольное восхищение и жалость. И пусть эти чувства не вяжутся друг с другом, но именно это испытывала рыжеволосая. Мать наследника обретала силу, и это было исключительно ее заслугой, только вот и она подчиняется воле Аллаха и Шехзаде. А настроение Господина переменчиво. Восточные мужчины имели абсолютную власть, и с этим смириться было крайне непросто.
- Я стала подарком Султанзаде Дамира-Паши Шехзаде Осману после подавления венгерского восстания под предводительством фрайгера Киш. Супруг погиб с поединке с Султанзаде на моих глазах, - рыжеволосая говорила абсолютно ровно и безэмоционально, будто бы упоминала о ком-то постороннем. Стоило ли освещать подробности? Естественно нет, потому проще упомянуть лишь то, что известно большинству в гареме.
А вот в последней фразе молодой султанши слышалось явное предупреждение. Каждый должен не забывать о собственном положении.Логично, но об этом ли можно говорить в стенах гарема. По европейским меркам, супруга имела полное право на мужа. Даже в случае неверности оного, сохраняя свои права и титулы. Еще долго Фелисия будет сравнивать привычный уклад со здешними обычаями.
- Забыть о положении здесь попросту не дадут, - усмехается рабыня, потуже стягивая простынь на груди. - Я всегда была примерной ученицей, султанша. Остается лишь молить бога, чтобы моя гордость не стала причиной бед, больше, чем в прошлом.
Почти искренне и вполне себе вежливо, но лишь исключительно ради поддержания беседы. Интуиция подсказывала, что в столь щекотливой ситуации гораздо безопаснее изображать из себя наивную дуреху, искренне не понимающую, к чему могут привести последствия внимания Шехзаде.