Объятия матери действовали прямо противоположно. Обязанные подарить покой, они лишь расковыряли кровоточащую рану. Осман зажмурился, словно руки матери могли подарить ему покой, но этого не произошло. Он потерял сына, а она - внука, шехзаде. Эта потеря еще долго будет напоминать о себе. Но у него есть сын, от женщины, которую он любил.
- Ступай к ней, Осман, утешь ее в столь тяжелое для вас обоих время.
Турхан была права. Как он мог думать только о себе и о своей боли, ведь Нисайем в своих покоях одна. Сколько нужно дней и недель, чтобы боль ослабла? Где искать силы, чтобы преодолеть это? Они могли найти эту силу друг в друге, и Осман должен был дать понять своей любимице, что не оставит ее, подобно безумным традициям, ведь она уже была матерью его первенца. Покинув покои матери, Осман ступал привычной дорогой, где так часто навещал своего сына и свою любимицу.
Повелитель позволил им остаться во дворце, когда узнал, что девушка ждет ребенка. Позволил шехзаде родиться до того, как Осман отбыл в санджак. А все потому, что наследников у Падишаха было всего двое, говорят это и стало решающим моментом.
- Внимание! Шехзаде Осман Хазретлери.
Евнух, приглядывающий за покоями юной султанши возвестил о приходе Шехзаде. Возможно именно затем, чтобы девушка успела отреагировать должным образом. Не должен был сын Повелителя видеть свою любимицу в постели в слезах. Двери отворились, Осман переступил порог покоев сразу же подходя к Нисайем, что едва успела присесть в поклоне. Он взял ее за плечи и притянул к себе, обнимая, зарываясь носом в ее волосы, желая снова ощутить их сладкий аромат с ноткой кофе. Ее тело было скованным, будто бы она ожидала чего-то плохого, ведь Шехзаде зашел к ней всего раз после тягостной новости, предпочитая переживать свою боль в одиночестве, что было несомненно не правильным. Аллах велит нам разделить нашу боль с близкими, так нам станет легче, так мы ощутим их поддержку и заботу. А сейчас его Нисайем нуждалась в заботе.
Малыш осторожно встал в своей кроватке, держась руками и ее деревянные стенки, он улыбался, увидев своего отца. Вот уж чей невинный взгляд должен быть стать спасением для них. Осман тоже улыбнулся сыну и выпустил девушку из своих объятий, чтобы подойти к кроватке и взять на руки уже такого взрослого, как ему казалось, ребенка. Его глазки были заспанными, но нерадивый Ага видимо разбудил ребенка, но плакать тот вовсе не собирался.
- Как ты себя чувствуешь, Нисайем? Мне говорят, что ты никуда не выходишь из своих покоев.
Мурад громко произнес "ма-ма" и протянул ручку к девушке, желая, чтобы она тоже подошла к ним.

Чувство вины. Осман так точно ощутил этот укол где-то в области сердца. Нельзя было оставлять ее одну в их общем горе, ведь не только он потерял нерожденного ребенка, но и она. А ведь боль матери, должно быть, в сто крат сильнее. Говорить о подобном было бы неразумно, а уж сравнивать и подавно. Но теперь он здесь, рядом с ней и их маленьким сыном. Они еще так молоды, и Нисаейм сможет подарить ему еще много здоровых сыновей и дочерей. Даже несмотря на то, что вся династия ждала еще одного Шехзаде, Осман думал, как было бы замечательно, если бы родилась девочка. Маленькая султанша, которую он баловал бы больше остальных. Такая же красивая, как ее мать, с такими же кудрями темных волос и глазами кофейного цвета. Это было бы самым лучшим подарком, и еще будет, он в этом не сомневался. Валиде вселила в него надежду, что все горести и печали останутся позади.
Свободной рукой он коснулся щеки своей любимицы, ее нежная кожа, чуть припухшие от слез глаза. Он любил в ней все, каждый изгиб ее тела, ее улыбку, взгляд. Ничто в этом мире не смогло бы разлучить их.
- В этом нет твоей вины, Нисайем. Наверное, Аллах посчитал, что я слишком счастлив, раз послал мне такое испытание. На все воля Его. Мы должны смириться.
Это вовсе не те слова, которые он желал сказать. Смириться было сложнее. Признать, что воля Всевышнего правильная, что иного исхода не могло бы быть. Очень тяжело быть беспомощным, признаваться, что ничего не смог сделать. И так сложно, когда некого обвинить в случившемся и не на кого злиться.
- Любимая моя, моя султанша. Ты моя душа и мое сердце, ты весь мой мир. В тебе и нашем сыне я нахожу свои силы. Мурад не должен видеть, как ты плачешь. Мы никогда не забудем нашего маленького сына, но мы должны двигаться дальше. Ты подаришь мне еще много шехзаде. Я останусь с вами сегодня, чтобы видеть, что ты больше не плачешь.
Разумеется, Ага гарема доложил ему, что Нисайем безутешна, что никто и ничто не могут отвлечь ее от ее горя. Евнух боялся, что мысли юной султанши полны темноты, и наверное всем сердцем желал, чтобы в гарем вернулась его жемчужина, улыбающаяся хатун, любимица наследника. Осман знал лишь интуитивно, как ему двигаться дальше. Уделить ей столько внимания, сколько он сможет, и никто во дворце не упрекнет его в этом. Осман помнил, каким счастливым был узнав о беременности своей Нисайем, он снова будет держать на руках маленького сына или дочку. И эта боль от потери столь же равноценна. Говорят, что потери помогают нам двигаться дальше, что даже из боли можно черпать свои силы.

Ее слова звучали как обещание. Она подарит ему еще много детей, и всегда будет рядом с ним, его поддержка и опора, его жизнь. Когда он был еще совсем юным, то и представить себе не мог, что какая-нибудь наложница сможет украсть его сердце. Женщины могли быть настолько коварны, что управлять чувствами мужчин для них - просто игра, позволяющая занять достойное для себя положение. Но Нисайем не могла быть такой. она была чистой, она была невинной, но смогла украсть его сердце и запереть где-то глубоко внутри себя. И каждый раз, переступая порог ее покоев, он находил это сердце, спрятанное где-то здесь. Каждый раз, когда она приходила к нему, она брала его сердце с собой. Видеть эту девушку в минуты печали, означало получить новые силы, а минуты счастья увеличивались, продлевая эти почти что невесомые ощущения покоя. Рядом с ней все ураганы угасали, все штормы успокаивались. Он лишь желал получить такие же силы, чтобы успокоить ее страхи и волнения, унять ее боль.
- Если я вырву тебя из сердца, Нисайем, сердца больше не будет.
Никто из них не заметил, как маленький Шехзаде почти уснул на руках своего отца. Мурад клюнул носом в плечо шехзаде, что заставило Османа улыбнуться. Он осторожно уложил сына в его кроватку. Время летит очень быстро, скоро маленький Мурад будет бегать по саду, размахивая деревянным мечом. И сад этот будет далеко отсюда, скрытый от посторонних глаз. Там они проведут несколько счастливых лет своей жизни, не под постоянным присмотром и строгим надзором. Нисайем будет проводить все свое время с сыном и другими детьми, которых подарит Осману. Возможно, у него будут и другие наложницы, с которыми она неизменно будет поддерживать дружеские отношения. Женщины шехзаде не должны воевать между собой, дай Аллах, так и будет.
Осман отвел ее к краю постели, помог стянуть накидку, оставляя ее в тончайшей шелковой рубашке, и позволил ей помочь ему разоблачиться, оставляя шелковые брюки. Они останутся вместе до самого утра, уж это время он должен был ей подарить и себе тоже. Дождавшись, пока любимая окажется в кровати, он примостился рядом, обнимая ее и прижимая к себе, укрывая обоих одеялом. Никто не посмеет нарушить их покой, только лишь треск поленьев в камине, да шум гаремного сада за окном. Свечи догорят и потухнут, уводя их обоих в царство сна. Дай Аллах сегодня она сможет заснуть спокойным сном, полным только радостной надежды на будущее, и ее страхи отступят. Сегодня Осман познал, какой силой могут обладать искренние слова. Они способны вывести из пучины боли и отчаяния, подарить надежду, возможно, даже изменить судьбу. Дай Аллах Нисайем всегда будет рядом с ним, как и сейчас, когда ее хрупкое тело прижимается к нему. И в будущем они смогут бывать вместе куда чаще, чем позволяет этот дворец.