На террасе обычно многолюдно и трудно найти себе укромный уголок, чтобы подумать, собраться с мыслями или просто спрятаться ото всех. Вот и сейчас невольницы всех сортов и мастей громко хохотали за ужином, обсуждая последние новости – одно из самых любимых занятий и развлечений. Мария же хотела испариться, исчезнуть, остаться одной. Ей совсем не нравилось быть предметом обсуждения вчерашних подружек, почему-то ополчившихся против нее.
В последнее время Маро много думала. Ей было горько, что то прекрасное чувство, поселившееся в груди несколько месяцев назад угасло. Она понимала, что это чувство запретно, неправильно и влечет за собой лишь несчастья. Но так хотелось быть защищенной, любимой, а султанзаде появился на ее пути как раз в самый нужный момент. Стал и отцом, и другом верным, и возлюбленным. Ах, если бы Айбиге тогда об этом не узнала! Сколько бы бед принесли эти встречи. Крымская царевна указала на верную дорожку, и, как бы не было больно, на эту дорожку нужно было вступить. Выбросить из головы и сердца этого человека и больше с ним не встречаться.
Особенно сейчас, когда Афифе султан оказала девушке такое доверие. Да и теперь Мария стала замечать, что шехзаде, после их единственной встречи, начал вытеснять из головы султанзаде Сулеймана. Возможно, виной всему этому юный возраст и ветер в голове.
- Мария, чего расселась, ступай ко мне, - девушка оторвалась от размышлений и подняла голову. Перед ней стояла рослая служанка Афифе султан, которая хорошо запомнилась после их первой встречи, - И долго я тебя буду ждать, нерасторопная хатун? Пошевеливайся. Ай, Аллах, и чем эта курица приглянулась нашей султанше?
Черкешенка скрестила руки на груди и недовольно задрала нос вверх. Ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Вероятно, султанша хочет ее видеть. Махнивер критично осмотрела Марию и махнула рукой.
- Ступай на кухню, хатун, принеси в покои нашего шехзаде ужин, да поторапливайся! Он вот-вот должен прийти, - служанка толкнула ее в сторону кухни, - Ох, ну что ты стоишь?
На кухне рабыне вручили серебряный поднос полный разнообразных угощений. За ней семенил какой-то ага, с кувшином в руках. Шехзаде в покоях не оказалось, к радости Марии. Можно было все расставить, тихонечко выскользнуть, отправиться в свой уголок и просидеть в своих мыслях до ночи.
Ох, чего только на подносе не лежало! И тарелка с пловом, и сладости, и кувшин с шербетом. Для голодной Маро было испытанием все расставить и не наброситься на еду. Девушка вспомнила, что во время прошлого посещения покоев шехзаде, ее внимание привлекли изысканные изразцы, которыми был украшен камин. В прошлый раз ей их рассмотреть не удалось, а теперь, пока здесь никого не было, можно был не только посмотреть на такую красоту, но и потрогать руками.
Мария плохо помнила обстановку родного дома. Единственным воспоминанием об интерьере был высокий деревянный стол и стулья расставленные вокруг него. Прошлое теплой волной нахлынуло на гречанку. Смех братьев, счастливый отец. Теплая улыбка матери перед сном, ее ласковые руки и тихая колыбельная. Слова материнской колыбельной всплыли сами по себе, и Маро запела ее, сначала тихо, боясь что кто-то услышит, а затем громче, даря звукам красоту своего голоса.

Отредактировано Мария (2017-02-22 20:08:11)

Разумеется, Османская Империя невероятно хороша. Она велика, охватывает много народов, она красива, богата.  В ней можно найти несметное количество красок. Империя в самом расцвете, что тут сказать. Однако Кипр, куда более хорош, такой родной, такой манящий. Даже такая великая империя не может с ним соревноваться. Его история началась задолго до появления османов на этой земле. Древняя Греция была ему матерью, Древний Рим стал отцом, а Византийская Империя вскормила и украсила блистательный остров.
Мария много времени посвящала чтению мифов. Наставницы этого, конечно же, не одобряли, но девочка украдкой изучала великолепие своей родины.
Наложница с грустью осознала, что песня ее подходит к концу, и чем ближе был конец, тем тише она звучала. Мария задумчиво водила пальцем по голубым выпуклым узорам на плитке. Они были искусно выполнены, привлекали к себе внимание, вызывали желание прикасаться к ним, как, впрочем , и многие другие предметы. Руки здешних мастеров покрыты золотом.
Воздух позади девушки встрепенулся, но внимания она не обратила. Может ей и вовсе показалось. Она продолжала петь свою незамысловатую песню, и пела бы ее еще дольше, если бы не осознала вдруг, что стоит не на террасе наложниц, а в покоях Шехзаде. Время пролетело незаметно. Пора было уходить. Не хватало еще попасть в неловкую ситуацию.
Девушка резко развернулась и уже хотела направиться к выходу, но поняла, что перед ней стоит младший наследник престола. Сердце заколотилось от ужаса. Как она не услышала дверей, как не расслышала шагов? Мария еле нашла в себе силы, чтобы присесть, как гласят правила.
- Шехзаде, простите, - она подняла голову и нежно улыбнулась, пытаясь таким образом сгладить нехорошую ситуацию, - Я загляделась на это чудесное творение и задумалась. С Вашего позволения.
Маро снова присела, но сдвинуться с места так и не смогла. Она совершила непозволительную дерзость  - заглянула в глаза Шехзаде Мустафы и растворилась в них. Еще чуть-чуть -  и она бы лишилась чувств. Девушка глубоко вздохнула и отвела взгляд. Какое наказание предназначено за такое деяние Мария прекрасно знала, но поделать, почему-то, ничего с собой не могла. Рукам так и хотелось прикоснуться к юноше, но наложница сдерживала себя изо всех сил. В гареме говорили, что у младшего Шехзаде доброе чистое сердце, но гневить его почем зря не стоит. Поэтому Маро так и осталась стоять, не смея вновь поднять глаз.

Отредактировано Мария (2017-04-03 01:09:55)