Каждый день Шехзаде в этом дворце похож на предыдущий. Утренние омовения, молитва, еда, затем занятия, возможно, если повезет, какие-то развлечения вроде стрельбы из лука. Но в основном это повторяющиеся изо дня в день привычные действия. Правда сейчас, когда Повелитель в очередном походе, ты вроде как становишься вторым человеком после великого Визиря. Присутствие на совете дивана было очень увлекательным. Паши отчитывались о событиях на полях сражения, и Осман делала вид, что находится на своем месте в то время, когда он желал быть на поле битвы рядом с Повелителем. Но отец решил иначе, и поэтому Осман сейчас здесь. На нем - столица и вся Династия, и на любые ошибки он будет отвечать перед Повелителем. Именно он, а не многочисленные слуги и рабы султана. Всего одна оплошность может навлечь на себя гнев Падишаха.
К обычному распорядку добавлялись и постоянные прошения, которые приходилось рассматривать на совете дивана. Но больше всего, как оказалось, Паши любят жаловаться друг на друга, пытаясь привести доказательства одно сильнее другого. Дни проходили слишком быстро, порой времени не хватало даже на то, чтобы свидеться с любимыми сестрами, которые, должно быть, таили обиду на старшего брата. Но гарем он все равно должен был посещать, хотя бы для того, чтобы успокоить взволнованную такими переменами Валиде.
- Лев мой!
Он не уставал удивляться красоте и статности своей матери. Казалось бы, время совершенно над ней не властно. Шехзаде желал лишь одного, чтобы ничто и никогда не омрачало ее прекрасный лик.
- Валиде.
Он целует ее ладонь, принимает такие приятные объятия и следует за ней, к накрытому низкому столу. Опускаясь на подушки шехзаде впервые за день чувствует себя расслабленным, словно вернулся в такое далекое детство под опеку и защиту своей Валиде.
Она хорошо его воспитала, а он с молоком матери впитал основные законы этого мира. Доверять можно лишь самым близким тебе людям, твоей крови, и то лишь тем, кто действует в твоих интересах. Он следовал ее наставлениям и принимал в свой круг только проверенных ею людей. Преданность - явление переменчивой, только лишь мать никогда не предаст своего сына. Наверное, он поймет это, когда у него появятся собственные дети.
- Сегодня Мансур-паша получил письмо от Повелителя. Он уверен, что к концу весны они возьмут крепость и принесут победу нашему славному государству.
Для Турхан Султан это означало только лишь одно - возвращение султана в столицу. Видеть радостное лицо матери было приятно и Осману.
Видимо волнение от этой новости было так велико, что Валиде разлила кофе на край стола и немного на свои шелка. Одна из рабынь тут же поспешила на выручку своей госпоже, доставая из-за пояса платок и подавая ей.
- Ох, Осман, посмотри, какую чудесную вышивку делает Нисайем Хатун. Я велю ей вышить твои рубашки.
И протянула платок ему, видимо, чтобы Осман лучше разглядел искусную работу. Вышивка и правда была очень красивой. Он поднял глаза на Хатун, стоящую рядом.

Когда всю свою жизнь ты окружен слугами, привыкаешь не замечать их, именно поэтому гарем всегда полон слухов, и все, что происходит во дворце знают все вокруг. Вот и новость о скором взятии неприступной крепости, видимо, тоже скоро распространится в гареме. Одна красавица скажет другой и так далее, молва распространиться быстро.
Осман чуть дернулся вперед, обеспокоенный тем, что Валиде пролила на себя горячий напиток, но по внешнему виду Султанши оказалось, что она вовсе не обожглась и даже не обеспокоена этим фактом. И правда, от чаши не поднимался пар, значит напиток был уже холодным. А дальше развернулся настоящий спектакль, о котором Шехзаде было ничего не известно. Ему тоже досталась роль - стороннего наблюдателя, который тем не менее, заметил девушку, прислуживающую им за столом. Совсем еще юная, впрочем как и он сам, она заинтересовала его своей необычной красотой. Чем-то напомнила ему одну из его сестер, такая же хрупкая, но создавалось впечатление, что способность парить над полом была основным, чему обучали наложниц в гареме. Сейчас Осману и в голову бы не пришло, что так просто Турхан Султан не стала бы обращать его внимание на обычную служанку, ведь именно ею и должна была быть девушка, прислуживающая за трапезой любимой Хасеки Повелителя и ее Шехзаде.
- Работа и правда искусная, Хатун. Пусть так и будет. 
Произнес осман, оценивая работу, в которой совершенно ничего не понимал. 
Он согласился с матерью, уже скорее по привычке. Спорить с ней всегда было бесполезно, да и зачем - дело ведь вовсе пустяковое. Девушка будет вышивать его рубашки. Обычно, это обязанность матери или наложницы, которых, как он слышал от доверенных лиц, она ему подбирает. Довериться своей Валиде в таком вопросе было простым правилом, почти законом. Шехзаде не должен тратить время и силы на выбор, который за него могут сделать. Ему лишь решать, понравится ему выбор или нет. Любая выбранная наложница может провести в его покоях ночь, и даже если не понравится ему, Всевышний может даровать ей ребенка. Мы не в силах противиться тому, что предначертано нам свыше. А кто он такой, чтобы противиться судьбе.
Сказки, которые слагают в народе о жизни во дворце наполнены сладким лукумом и горьким кофе. Каждый шехзаде и каждая султанша заложники своей золотой клетки. Одни ждут своего будущего и гадают, сохранит ли им жизнь будущих Падишах, другие же вынуждены быть разменными монетами в гаремных играх за власть. Но бывает, что даже в такой золотой клетке Всевышний дарует тебе свободу. Свобода эта в любви, которую можно найти среди цветков гарема.

Турхан Султан осталась довольна, кажется, ее простой план возымел действие. Вкусы сына были ей известны, а найти подходящую девушку не составляло труда. Ее страшило лишь будущее, ведь сейчас каждая рабыня будет благодарна за такой шанс, но что будет, когда она получит настоящую власть? Каждый, кто однажды испил щербет власти уже не сможет от него отказаться.
- Надеюсь, что в следующий поход Повелитель возьмет меня с собой. И мы вместе ...
- Осман, ... лев мой...
Турхан прикрыла глаза, и юноша понял, что вновь наступил на тот же камень, да еще и босяком.
- Ты мой единственный сын, к тому же - старший Шехзаде. Тебе нельзя покидать дворец.
Осман лишь вздохнул, спорить с сердцем матери было бесполезно. Он лишь в очередной раз понял, что обсуждать с ней такое не стоит.

Шехзаде считал себя уже достаточно взрослым, хотя Повелитель пока не собирался отправлять ни одного из своих сыновей в санджак. Турхан вряд ли захочет расставаться с султаном и найдет способ остаться, а Мустафа был еще слишком мал, чтобы думать о собственной провинции. Но Осман считал, что если уж не суждено ему пока отправиться в поход, то в санджак он бы поехал с радостью. Там, подальше от вездесущих глаз он мог бы жить относительно свободно, принимая участие в судьбе вверенной ему территории. А здесь, во дворце шехзаде чувствовал себя, словно в клетке, хотя другой жизни он и не знает. С возрастом все больше удивляешься переменам вокруг. То, что раньше казалось беззаботным весельем теперь уже не приносит никакого удовольствия. Тебя терзают совсем иные мысли, может быть это и есть взросление? Юноша становится мужчиной, появляются новые правила и гораздо больше ответственности за проступки. И на его плечи возлагается забота о близких. А семья у Шехзаде была большая.
Осман проследил взглядом за девушкой, которая снова подала его Валиде кофе. На этот раз напиток был явно горячий, из чащи поднимался пар. Шехзаде больше любил прохладный щербет, реже - вино, хоть и традиции позволяли пить его в умеренных традициях. Однажды один мудрец сказал, что если бы Аллах был против вина, он бы не придумал виноград. Осман был с ним полностью согласен.
Когда трапеза была закончена, Турхар Султан и шехзаде вышли на террасу, насладиться прохладным воздухом и видом, открывавшимся с балкона Хасеки Султана Баязета.
А в покоях, тем временем ага гарема подозвал к себе девушку, шепча ей на ухо, что по приказу султанши она должна немедленно прибыть в хамам и следовать всем указаниям калфы, которая встретит ее. Когда же Осман распрощался с матерью, в покоях уже никого не было. Он постучал в двери, которые тут же открылись перед ним и отправился в сторону своих покоев. Разговор с матерью был на редкость простым и, оказывается, долгим. Время уже было позднее, так что Шехзаде должен был отправиться в свои покои, что он и сделал. Но когда он оказался внутри, в двери постучали, и после дозволения войти появился гаремный ага, человек его Валиде.
- Шехзаде, Турхан Султан приготовила для вас развлечение.
Отказываться от подобного было по меньшей мере невежливо. Да и стоит ли оно того? По гарему тут же поползут неприятные слухи, которые  дойдут до ушей его матери. Если султанша приготовила для него развлечение, он должен это принять. Таковы правила, соблюдаемые веками. Необычным было бы, если бы Осман отказался. Да и приятное волнение все равно охватило его. Он словно ребенок в ожидании сюрприза только кивнул аге и отвернулся к окну, пока две рабыни под присмотром евнуха проверили свечи в покоях и выскользнули в коридоры, шелестя своими юбками. Ага поклонился и вышел, а уже через минуту раздался новый робкий стук в двери, Осман попытался скрыть улыбку и отвернулся.
- Войди!

Двери открылись, послышался шелест юбок, который вскоре стих. Осман повернулся, и едва заметная улыбка все же озарила его лицо. Перед ним стояла Нисаейм, подарок матери, безусловный ее выбор. Нисайем была девушкой красивой, Осман не мог этого не заметить. Она заинтересовала его сразу же, как только он увидел ее в покоях своей Валиде. Но теперь, когда она пришла к нему, он ощутил, словно всегда только этого и ждал. Турхан Султан знала его вкусы, понимала какая девушка может ему понравиться. Да и не доверять матери было бы ошибкой. Традиции требовали, чтобы Валиде сама выбирала для сына наложниц в его гарем, и Осман никогда бы не стал с этим спорить. По крайней не сейчас, когда он ещё юн, и предпочитает не вмешиваться в подобное положение дел.
Наложница склонилась перед ним, отчего юноша только немного разволновался. А что, если она пришла сюда не по своей воле, что если ее заставили. Она ведь не может ослушаться?
Шехзаде дотронулся пальцами до ее подбородка, позволяя ей подняться и поравняться с ним, хотя глаза она и не спешила поднимать. От этого Хатун казалась ещё более привлекательной.
- Откуда красота такая?
Словно задумавшись на мгновение, он послал этот вопрос в никуда. Кто мог ему ответить? Сама Нисайем могла рассказать, где родилась, кто были ее родители, как она попала в гарем. Но это ее прошлая жизнь, и чем скорее она забудет о ней, тем лучше для неё. Шехзаде пришла в голову одна дерзкая мысль, которая возможно помогла бы девушке много расслабиться, отпустить страх и неувенность, которые, как он думал, разделяли их сейчас целым морем. Он сделал небольшой шаг к ней, лишь он разделял сейчас их, и коснулся губами ее губ на мгновение. Они были тёплыми и мягкими, а волосы, которые ласкали его пальцы, были гладкими, словно шёлк ее платья. Сделав все тот же шаг назад, Осман посмотрел на результат своих трудов. Кажется что-то изменилось, если не все. Шехзаде потянул ее за руку к низкому столику с подушками, вспомнив, что весь вечер она провела с ним и его матерью, прислуживая им за ужином. Осман был сыт, а Нисайем вряд ли нашла время, чтобы хотя бы перекусить. Но чем он мог ее сейчас накормить? Только сладостями да напоить щербетом.
- Попробуй, это тахинная халва, моя любимая.
Осман усадил наложницу на подушки рядом с собой, и предложил ей отведать сладостей. Халва из орехов тут же вернёт ей сил, а его внимание придаст хоть немного уверенности. Он сам отщипнул немного от сладости и отправил ее себе в рот. Он словно каждый день так угощал наложниц, что было, разумеется, не правдой.

Осман только вступал в ту пору юности, когда мальчик становится мужчиной. Он разумеется уже отлично держался в седле, управлялся с саблей и в меткости стрельбы из лука уступал только главе янычарского корпуса, к которому был по традиции приписан по велению своего отца. Прошла та пора, когда он мог вбежать в покои повелителя и увидеть на его лице улыбку, а не строгость в глазах. Теперь он - наследник престола, взрослый Шехзаде, у которого есть свои обязанности перед государством и своей семьёй. Валиде решила позаботиться о том, чтобы его положение не оспаривалось. Чем быстрее у него появятся дети, тем прочнее будет ощущать себя Турхан Султан, хотя волнение за сына вряд ли поубавится.
При свете камина Нисайем выглядела просто волшебно. Она была из той породы наложниц, которые рано или поздно завладели бы чьим-то вниманием. Она была ещё совсем юной, но считалось, что именно в этом возрасте девушке уже положено становиться женщиной и рожать своему господину или супругу детей.
Сейчас Осман не отдал бы ее никому, даже за все блага мира, он был очарован, словно мальчишка, коим в этой комнате и был сейчас. Позже он будет знать, что все самые безумные поступки делаются из-за любви. Но это могут позволить себе простые люди, не члены династии, у которых на первом месте должен стоять долг, потом семья и только потом все то, что будет доставлять им удовольствие, в том числе и любовь. Но разве нельзя одновременно приносить пользу государству и быть счастливым?
Напряжение в покоях улетучилось, Нисайем теперь улыбалась и кажется вовсе не боялась Османа, чего он и добивался. А сам он словно ребенок, получивший самый неожиданный и приятный подарок, стремился скорее развернуть упаковку и заглянуть за завесу прекрасной тайны. Что же там впереди ждет их? Разве думает об этом юноша, оказавшийся наедине с прекрасной наложницей?
Осман кладет руку за спину наложницы и притягивает ее к себе, ему уже нравится эта игра, которую она затеяла.
- Попробуй сладкий щербет.
Шехзаде свободной рукой протягивает ей кубок, а затем убирает волосы с ее плеча за спину, проводя пальцами по свободным от шелка участкам кожи. Наследники продолжал беззастенчиво изучать девушку, которую уже завтра назовут его любимицей, выделят покои, которые она разделит лишь с одной девушкой и принесут подарки от Шехзаде. Ещё когда они стояли рядом, Осман подметил, что они почти одного роста, что ее глаза, когда она поднимает свои густые ресницы, находятся почти на дном уровне с его. Действительно редкость для гарема, отчего такие мелкие различия с другими девушками только поднимали ее ценность.