Стежок, еще один, еще - и вот уже алый лепесток приобретает глубину и форму. Несколько стежков нитками на оттенок светлее - и вот уже лепесток играет на воображаемом ветру тенями, проступая на ткани почти осязаемо.
Часы и дни коротались за этим занятием намного быстрее и султана предпочитала вшивание другим видам досуга. Когда погода благоволила, она конечно же посещала сады Топкапы, проводила время с детьми или другими женщинами из гарема если их общество было ей интересно, но больше всего балканка предпочитала проводить свое время за пяльцами. Впрочем, занятие весьма прозаическое для той, кого считали ведьмой и как часто Афифе смеялась, выслушивая сплетни, бродившие по гарему, что в своих комнатах та плела из ниток куколок для своих ведовских ритуалов, а не за пяльцами, степенно выводя иглой и ниткой фантастические цветы и узоры.
Вот и сейчас на канве оживала пышная багряная роза, а в голове Афифе султан одна за другой выстраивались в ряд слова и мысли, подчиненные строгому порядку подобно бусинам на четках. Она давно уже задумала этот разговор и сейчас, отвлекаясь от перешептывания служанок, накрывавших на стол для ужина, размышляла за любимым занятием как отреагирует Салихе.
Семнадцатый год для девушки - пора первого цветения, а значит подходило время, когда следовало подумать о браке. Сама Афифе мало что могла бы рассказать из личного опыта об этом, но материнский инстинкт и инстинкт, приобретённый за долгие годы в гареме, требовал не откладывать в долгий ящик то, что могло улучшить положение ее сына и ее самой при дворе. Весть о беременности Турхан все еще жгла ее соперницу на ложе падишаха, но свою обиду и негодование балканка давно наловчилась прятать за очаровательной улыбкой и показным спокойствием. Вот только внутри Афифе бурлили эмоции и мысль о незамедлительном браке Салихе или же рождении сына у Мустафы становились все более и более разумными в свете новых обстоятельств.
Если бы не болезнь валиде султан, подумалось вдруг султанше с сожалением.. Хафса не входила в число ее любимых людей, и то, как крепко она держала в руках бразды правления гаремом и жизнями его жителей сказывались на них. Ни Осману, ни Мустафе еще не положено было иметь свой гарем, как и разговоры о судьбе Салихе султан еще не поднимались - сиятельная бабушка не считала пока внучку достаточно взрослой. Но с ухудшением здоровья всесильной валиде стало ясно, что пора было подумывать о том, что бы брать в руки судьбу своих детей - и Афифе решила, что стоило бы поставить в известность Салихе.
- Моя госпожа, - тонкий голос прервал ее размышления и сербка подняла темные глаза от вышивки, лежавшей на коленях.
- Стол готов, моя госпожа. Велите подавать?
- А моя дочь уже здесь? - переспросила женщина, но на этот вопрос ответил уважительный стук в двери и за раскрывшимися створками оказалась ее Салихе.
- Дитя мое, добро пожаловать, - на устах женщины мгновенно расцвела теплая улыбка и отогнав жестом служанку, поспешившую не без того скрыться с глаз не любившей лишних свидетелей ее нежности, встала с широкого дивана и заключила дочь в объятья, расцеловал ее прежде.
- Да прибудет с тобой Всевышний, моя доченька. Как ты,как твое здоровье?

Мягкая улыбка отразилась на губах султанши и она посмотрела на дочь долгим взглядом.
Между ними устоялись дружественные теплые отношения, не лишенные легкой нотки бунтарства юной Салихе, но хвала Аллаху, молодая султанша не отличалась капризным нравом. Хотя..Кто знает что сейчас творилось в этой юной головке и как она измениться спустя годы, брак, рождение детей и прочие жизненные перипетии, которые формируют характер женщин. Сейчас же ее дочь была похожа на едва тронутый росой нежный бутон, готовый распуститься, но уже сеча Афифе отмечал, что ее девочка, жизни которой старались не омрачать внутригаремными дрязгами, понимала значительно больше, чем мать хотела бы чтобы ее ребенок знал и понимал.
- Разве это так заметно? - с усмешкой ответила Афифе султан и сделал глоток воды из стакана тонкой работы, крепко сжав хрупкое стекло. Салихе замечала больше, чем ее мать считала.
Последняя служанка почтительно покинула гостиную и женщина, облаченная в тяжелое сиреневое платье с серебряным шитьем, вновь подняла глаза на Салихе султан и в этот раз взгляд ее уже был не столь беззаботным.
- Впрочем, зачем скрывать, ты - дочь султана Баязита, но и мой ребенок и потому хорошо знаешь, что мира между мной и Турхан султан никогда толком не было. И весть о том, что она ждет ребенка с одной стороны благостна, ибо я искренне желаю ему или ей здоровья и счастья, но куда больше я желаю чтобы это была девочка и чтобы это не было до конца правдой. Увы, таковы порядки гарема, Салихе, и Всевышний свидетель, тебе действительно не понять этого. Наверное проще было бы, если бы эта весть касалась какой-нибудь карие..Аллах знает сколько нервов мне стоило ее бесплодие и сколько теперь мне будет стоить этот младенец в ее утробе! - сердито прошептала балканка и сделала еще глоток, сверкая темными глазами.
Судьба играла с нею в занятную игру где ни один результат не был б для Афифе султан удовлетворительным. Умри это дитя во чреве матери, родись раньше срока или появись на свет хилым и слабым - это одновременно было грехом желать живому существу смерти. Но роди соперница хоть дочь, это давало бы надежду что Турхан способна родить вновь и не факт, что снова девочку, а значит желать зла этому чаду Афифе хоть и не старалась, но не могла удержаться. И этот двойственное, неопределенное положение невероятно раздражало дочь гордых сербов.
- Так что прости меня, моя Салихе, но весть эта для меня действительно не радостна. И потому, при любом исходе, я должна быть с тобой честна. Ты не ошибаешься в своих предположениях - это дитя несет большую угрозу тебе и твоему брату Мустафе. И потому, Салихе, нам следует поговорить об очень серьёзных вещах..

- Моя милая девочка, - и ладонь Афифе султан с великой нежностью коснулась щеки собственного ребенка.
Как же она была еще нежна и как умна не по годам, но жизненного опыта, который даровал женщине гарем Салихе к сожалению и счастью одновременно познать было не дано.
- Да благословит тебя Аллах за твою доброту, но ты все-таки не понимаешь некоторых вещей. Возраст ведь не главное для меня или Турхан султан. К тому же, повелитель может привезти из похода пленниц, родовитых и молодых, паши преподнесут ему наложниц для укрепления своей власти, аги рискнут провести в гарем своих родственниц или даже дочерей. Они моложе, ярче, более здоровые. Десять ночей с повелителем не дадут мне ребенка, а одна кроткая с неизвестной хатун могут осчастливить ее лоно. Я боюсь другого, Салихе..
И султанша запнулась, все еще поглаживая щеку дочери.
Она боялась того, что будет когда Баязет одряхлеет, или того хуже - падет на поле брани от руки предателя ли врага. Какая бойня начнётся тогда во дворце! Битва за сына всегда кипела у престола Османской империи, но пока не переходила границ пристойного перегавкивания между двумя валиде. А что начнётся если станет три шезхаде? Четыре, пять? Благословение Аллаха для султана, но проклятье для матерей и соревноваться в искусстве рожать в ее годы было уже немного позже - тут бы сохранить своего сына и увидеть его, чего греха таить,на престоле..К тому же, кто сказал что Афифе непременно родила бы сына? Терять год рад девочки - не те года для второй хасеки, не те..
- Я могу провести с ним хоть весь год, но родить еще одну девочку. А это трата времени, да прости меня Всевышним, в моем-то возрасте. Потому я не хочу подстраховаться, Салихе. Мы должны подумать о том, кто нас окружает, кто окружает твоего брата, - и окончательно отложив в сторону широкие пяльца, куда была заправлена ее вышивка, балканка внимательно посмотрела на дочь, понижая голос до вкрадчивого шепота.
- Мы должны подумать о твоем браке, моя девочка..

- Салихе, ты меня приятно удивляешь, хотя я никогда не сомневалась в твоем уме и сообразительности, - довольно произнесла Афифе, щурясь как кошка от удовольствия.
Не то, что бы султанша допускала мысль, что ее единственная дочь могла быть глупой, но учитывая разницу в обстоятельствах, обтесавших характер и ум Афифе, она всегда полагала что ее дочери, выращенной в садах дворца пророю можно было и лениться. Теперь же султанша снова и снова убеждалась, что ее ребенок не был подвержен бесцельной праздности и тайные законы гарема был ей хорошо известны, как и чувство долго было привито достаточно хорошо, чтобы не капризничать. Хотя, призналась себе мать, такая прямолинейность жестоко напоминала каковым на самом деле было житье в Топкапы со всем его подкорными гнусностями и как уродлива была вражда между женщинами, которые изначально были призваны защитить династию и престол.

Теперь же обе матери готовились к сражению, которое было вызвано беременностью другой и нависшей угрозой над всем гаремом.

С горечью сербка размышляла не одну ночь, что час рокового решения близился и меч, всегда занесенный над ее единственным сыном, неумолимо приближался к его шее. Осман, каким бы славным юношей он не был и как бы не повинен он был в том, что родился мальчиком прежде ее шехзаде, рано или поздно будет вынужден решать что важнее - его собственная жизнь или любовь к брату, должен будет действовать. Как и его мать, носившая под сердцем дитя.
- Мне отрадно слышать, что мы понимаем друг друга, но я не хотела принимать решение без тебя. У меня нет пока конкретных мыслей, но.. брак с одним из пашей дивана был бы весьма полезен нам, дорогая. Не говоря уже о браке с Великим визирем. Но..- и тут балканка позволила себе раздраженно дернуть головой, - окончательное решение всегда будет за нашим светлейшим повелителем и твоим отцом, Салихе, и только с разрешения сиятельной Валиде Хафсы султан. Но у тебя есть значительное преимущество выбирать - ты его единственная дочь и в руки недостойного ты никогда не подпадешь, обещаю.
Сияющая от перстней рука скользнула к ладоням молодой султаншы и Афифе нежно улыбнулась дочери., сжимая ее руки.
- Я не позволю такому случиться, доченька..

- О, милая моя ласточка, ну что же ты так поникла? Улыбнись хотя бы немного, я же не завтра отдам тебя в чужой дом, - Афифе не смогла ничего с собой поделать и при виде моментально посерьёзневшей дочери искренне рассмеялась. Рука сама протянулась к Салихе и она нежно погладила дочку по щеке.
- Разве ты не знаешь, что твоя будущность решиться только исключительно по воле нашего Повелителя? Даже если твоя бабушка, достопочтенная Хафса султан все еще будет болеть к этому моменту, никто кроме него не сможет отдать тебя замуж. Так что не переживай раньше срока и не нужно делать такие испуганные глаза! В конце концов, это же большое счастье стать женою и при этом ощущать , что за тобою стоит целая империя на страже твоего счастья. Ну же, улыбнись, Салихе, а то служанки подумают что я решила продать тебя в Египет, - и потянувшись к столику со сладостями, султанша взяла кусочек рахат-лукума из лепестков роз и отправила его в рот.
Собственно, ка на самом деле должна чувствовать себя невеста, Афифе не имела ни малейшего представления. Еще девочкой она лишилась дома и свободы, не зная того каким должна быть судьба свободной женщины, как это когда твоя мать готовит тебя к браку и выбирает жениха твоя родня. Обо всем этом, о том, что должна чувствовать молодая девушка хасеки не имела ни малейшего понятия - ее собственная судьба была предопределена заранее и в те далёкие дни когда Фатима , ставшая Афифе, стала женщиной на ложе султана Баязета не по воле брачных уз, а по желанию его матери и Всевышнего. Теперь же, размышляя и принимая решение относительно судьбы своей единственной дочери, султанша должна была принимать решения, не имея совершенно никакого опыта за плечами, а единственная женщина, которая могла бы подсобить второй хасеки в этом нелёгком деле, сейчас лежала больная и слабая в своих покоях, пока все вокруг ждали известия о ее смерти. Валиде , конечно, не сильно любила "балканскую ведьму", как за глаза валили возлюбленную ее единственного сына, но любила нежно милую Салихе, улыбка которой скашивала дни стареющей женщины.
Так что заговори ее мать о супруге для единственной внучки, то вряд ли бы валиде отказала Афифе в совете и наставлении.
Но , к сожалению, пока это было невозможно и женщине приходилось обходиться собственными силами, принимая решения относительно предмета, в котором она мало что смыслила.
Вот она, жестокая и неприглядная пропасть между рабынями сиятельного гарема повелителя Османской империи и свободной женщиной. Дьявол в мелочах, как говориться.
Все же немного раздосадованная и смущенная этим нелицеприятным открытием, султанша подсластила обиду еще одним кусочком сладости и вновь облокотилась на вышитые подушки.
- Пока мы можем только поговорить об этом, тем более, что пока султан в походе, нет смысла даже предпринимать какие-то шаги. Мне просто хотелось чтобы ты знала о моих настроениях, дорогая. И к тому же болезнь валиде.. Сама понимаешь, мы не можем обойти ее, женщину, что управляет гаремом, в этом вопросе. Последнее решение за ней и за Повелителем, Салихе. Так что нет смысла бояться раньше срока, тем более что и бояться нечего, - пожав плечами добавила Афифе.
- Среди важных людей дивана не так много молодых, но и я не выжила из ума отдавать свою единственную розу за дряхлого пашу с внуками за пазухой. Упаси Аллах меня от такого! Я уверена что ты будешь довольна своим мужем, доченька, - и заговорщицки улыбнувшись, султанша подмигнула сидевшей напротив нее Салихе.